Кровавое воскресенье-1

КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ – КАК В ЦАРСКОЙ РОССИИ БЫЛА УБИТА ВЕРА НАРОДА В ЦАРЯ?

 

КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛО ВСЮ НИЗОСТЬ И ПОДЛОСТЬ ДУШИ ЦАРЯ НИКОЛАЯ II, ЕГО НЕВЕРОЯТНУЮ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ТУПОСТЬ.  

 

российский историк и блогер Иван Правдолюбов

 

 

Кровавое воскресенье – так называют состоявшийся в воскресный день 9 января (по новому стилю – 22 января) 1905 года (далее все исторические даты в статье будут приводиться только по старому стилю) силовой разгон в Санкт-Петербурге шествия рабочих к Зимнему дворцу, хотевших вручить царю (императору) Николаю II петицию о своих нуждах. Это событие стало важной вехой на пути российского царизма (самодержавия) к своему полному краху, случившемуся в дни Февральской революции 1917 года. Народ России верил в своего царя, боготворил его, готов был пойти ради него на смерть. Столь трепетное и духовно возвышенное отношение к правящему монарху было традиционным в народной среде и сформировалось ещё много веков назад. Однако Кровавое воскресенье вынудило российский народ взглянуть на Николая II, несмотря на его благообразный и добрый внешний вид, совсем иначе – как на злодея и антихриста (под народом в данной статье я имею ввиду, конечно, не знать, богатеев и их приспешников, а простолюдинов, составлявших подавляющее большинство населения страны). О том, как это произошло, я и расскажу в своей новой статье, публикуемой, как всегда, на историческом и познавательном сайте «Эрудит».   

 

Вообще, любовь российского народа к своим царям – это сложный социально-психологический и политический феномен, получивший в исторической науке название наивного монархизма. Суть данного феномена сводилась к тому, что российский народ своих царей (а до царей – князей) всегда считал добрыми правителями, наивно полагал, что всё позитивное в России исходит именно от царя, а вот всё плохое от царского окружения (отсюда, например, появились такие народные пословицы, как «царь хороший – бояре плохие», «царь гладит, а бояре скребут», «царю из-за тына не видать», «жаловал царь, да не жаловал псарь», «не ведает царь, что делает псарь», «не князь грешит, а думцы наводят», «не царь гнетёт народ, а временщик», «не от царей угнетенье, а от любимцев царских», «не бойся царского гонения, бойся царского гонителя», «царские милости в боярское решето сеются», «глаза, видевшие царя, не боятся сановника», «нет больше милосердия, чем в сердце царёвом», «нельзя быть земле русской без государя», «грозно, страшно, а без царя нельзя», «без царя – земля вдова» и т.д.).

 

Как и почему зародился в душе российского народа наивный монархизм точно неизвестно, историкам это ещё предстоит выяснить. Но, как бы то ни было, данный феномен являлся реальностью, русские цари знали о нём и беззастенчиво использовали его в своей государственной деятельности. Благодаря сему феномену русским царям, проводившим, можно сказать постоянно, по отношению к народу далеко не милосердную политику, народ на протяжении столетий всё прощал - в его глазах они, чтобы ими не вытворялось и какие ошибки ими бы не допускались, всегда оставались белыми и пушистыми, то есть им всё сходило с рук и они, как в сказке, выходили из воды сухими. Чтобы народ потерял веру в царя (именно в конкретного царя, а не в царей вообще; наивный монархизм история буквально вшила в коллективное сознание российского народа и он у него исчезнуть не мог!!!), царю нужно было уж очень сильно постараться и допустить уж какую-то совсем огромную ошибку. Николай II, как и все остальные его предшественники на царском троне, тоже возлагал большие надежды на указанный выше феномен. Но 9 января 1905 году он «перегнул палку» и как раз-таки совершил ту чудовищную ошибку, которую народ ему не простил и, увы, потерял в него веру. Но об этом подробно чуть ниже…

 

На каком социально-экономическом фоне произошло Кровавое воскресенье?  На негативном! Дело в том, что в конце ХIХ и начале ХХ веков в Российской империи активно развивался промышленный капитализм (причём в очень значительной мере за счёт инвестиций из-за рубежа!!!). В самых больших российских городах России (их было не так много: Санкт-Петербург, Москва, Варшава и некоторые другие) стали появляться крупные заводы и фабрики. Большая часть рабочих этих предприятий – бывшие крестьяне, которые будучи не в состоянии прокормиться за счёт своих земельных наделов (они были слишком маленькими), перебирались в поисках заработка на временное (иногда сезонное) или постоянное проживание из деревень и сёл в города, превращаясь там в промышленный пролетариат. Однако капиталистические заводы и фабрики для рабочих раем не были. Им там было тяжко! Это их, естественно, не радовало. Они роптали и порой устраивали забастовки или по-другому – стачки (забастовка и стачка – слова синонимы). Причём таких открытых акций протеста было немало (например, в 1880-х годах их прошло около 450!!!).   

 

В наши дни в прессе, книгах, Интернете довольно часто высказывается мнение, что российские рабочие в конце ХIХ и начале ХХ веков неплохо зарабатывали и, вообще, жизнь их была вполне сносной. Однако такого рода высказывания лживы и не соответствуют тому, что было в действительности. А в действительности было следующее…

 

Условия труда российских рабочих были ужасными. Почти до самого конца ХIХ века их рабочее время ничем не ограничивалось и составляло 14-16 часов в сутки. В 1897 году под напором протестного рабочего движения Николай II законодательно ограничил рабочий день 11,5 часами (в субботу 10 часами), а для женщин и детей – 10 часами (рабочая неделя состояла из 6 рабочих дней). Однако закон предусматривал возможность сверхурочных работ по «по особому договору» и никак не ограничивал их, что фактически сводило на нет все законодательные ограничения рабочего дня. То есть капиталисты по-прежнему имели возможность принуждать рабочих работать свыше 11,5 часов и регулярно этой возможностью пользовались. (Например, сохранились сведения, что на Коломенском машиностроительном заводе рабочие работали по 19,5 часов в день!!!).  Отпуска рабочим не полагались. О пенсиях рабочие даже не мечтали! Детям и женщинам платили значительно меньше, чем мужчинам, даже если они выполняли ту же самую работу, что и мужчины.

 

За малейшие провинности на рабочих накладывались штрафы, причём не только за некачественную или нерасторопную работу, но и за непосещение церкви в выходной день, за употребление нецензурных слов, за недостаточно деликатное приветствие представителя администрации завода. Известен случай, когда рабочего оштрафовали за то, что он крадучись прошёлся по заводскому двору! То есть рабочих фактически могли оштрафовать за всё что угодно, так как виды нарушений определял работодатель. Им же устанавливался и размер штрафа. С рабочих в качестве штрафов порой удерживали до 40% их заработной платы (экономически это было очень выгодно работодателям!!!).

 

Капиталисты в царской России придумывали и иные ухищрения, чтобы объегорить рабочих и приуменьшить реально выдаваемую им зарплату. К таким ухищрениям относились: обсчёт при сдельных работах; выдача части заработка талонами в заводские лавки, где продавались предметы первой необходимости по ценам значительно выше рыночных; выдача части зарплаты ордерами или векселями, которые потом скупались у рабочих дельцами со стороны по ценам на 30-50% ниже их номинальной стоимости; удержание из зарплаты денег на спонсируемую заводом или фабрикой церковь, большая часть которых до церкви, разумеется, не доходила; вычеты на шахтах и золотых приисках из зарплаты стоимости рабочего инструмента; система поручительства, при которой поручитель отвечал своим заработком за работу того, за кого он поручился; вычеты из зарплаты за расчётную книжку, прописку паспорта, долговую тетрадь для заводской лавки; устройства принудительных и заведомо проигрышных для рабочих лотерей.

 

Этим фантазия капиталистов времён Николая II не ограничивалась. Они изобретали всё новые и новые способы нажиться на рабочих, как-то: приём на работу за выплачиваемое работодателю денежное вознаграждение; приём на временную или сезонную работу с внесением денежного залога (сразу превращавшегося для работодателя в беспроцентный кредит!!!), который возвращался рабочему при увольнении, а мог быть и не возвращён (что, конечно, случалось регулярно!!!), если в период работы рабочий допускал какие-то проступки; сокрытие при приёме на сдельную работу расценок за изготавливаемую продукцию; задержка зарплаты; редкая выдача зарплаты (4—6 раз в год); существенный перевод в целях искусственного удлинения рабочего дня стрелок заводских часов назад.    

 

В России начала ХХ века капиталистами для увеличения собственных прибылей повсеместно практиковался ещё и такой способ выжимания соков из рабочих. Последних путём внесения в их расчётную книжку (она в том числе выполняла функцию нынешнего трудового договора) соответствующей записи официально принуждали к исполнению без дополнительной оплаты в порядке совместительства работ (порой очень тяжёлых!!!) не по той специальности, по которой они были приняты на работу. Например, в 1905 году в расчётной книжке иваново-вознесенской фабрики И.Гарелина указывалось такое… «Напорщики, кроме работ у напорных прессов, обязаны приносить валы из манерной для напирания, класть их на пирамиды, класть валы на шлифовальный станок, и снимать с него. Рабочие, запасные и женщины обязаны исполнять все работы, относящиеся к производству, какие укажет старший в отделении, и мыть полы в фабричных помещениях».  

 

При этом, на капиталистических заводах и фабриках России эпохи Николая II царил форменный коррупционный беспредел!

 

Так, на прошедшем в 1905 году в Санкт-Петербурге съезде фабричных инспекторов отмечалось следующее… «Мастера стесняют рабочих на каждом шагу, требуют взяток и проч. В Московской губернии обычное явление – приношение рабочими мастерам после Пасхи, по возвращении из деревни деревенских гостинцев: везут яйца, кур и т.д.; этот безобразный обычай так вкоренился, что мастер сочтёт себя обиженным, если кто-то из рабочих обойдёт его подарком, и рано или поздно отомстит вольнодумцу».

 

Рабочие в своих жалобах, которые они направляли в различные инстанции (хотя толку от этого было ноль!!!)  писали о том же… «Взятки с рабочих – это у нас обыкновенное явление». «Десятник берёт у рабочих рублей по сто, а иногда и больше, якобы взаймы; некоторым он даёт векселя, а у некоторых берёт деньги прямо на честное слово. Тех рабочих, которые позволяют себя беспокоить десятника требованиями или просьбами возвратить им деньги, десятник застращивает увольнением». «Принесут им фунт чаю – возьмут, и от головы сахара тоже не откажутся. Не брезгают и маслом, и яйцами, и кадушками меду, - одним словом, брали и берут сырым и варёным».   

 

А какая в то время в России была заработная плата у рабочих и насколько в ту пору в денежном отношении была дорога жизнь? Сейчас на различных интернет-ресурсах полно статеек, авторы которых, отвечая на сей вопрос, указывают цифры, которые рисуют весьма радужную картину. Однако эти писаки приводят в своих опусах цифры либо вообще без ссылок на их источники, либо со ссылками на источники фейкового характера. Поэтому доверять таким авторам не стоит, многие из них врут как дышат! В отличие от них, я приведу найденные мной (не без труда!!!) конкретные примеры и цифры не просто со ссылками на их источники, а со ссылками на источники, оснований не доверять которым, на мой взгляд, нет! (По поводу заработной платы рабочих сразу замечу, что её размеры приводятся в моих примерах без учёта, упомянутых выше штрафов и вычетов, производившихся из неё работодателями).  

 

Итак, в 1899 году в Москве средняя месячная зарплата у фабрично-заводских рабочих составляла 14 рублей, у квалифицированных рабочих – 29 рублей, у подростков – 6 руб. 50 коп. с обеденными хозяйскими харчами, у женщин – 9 рублей. После месячных расходов на питание, койку, одежду, обувь и другие надобности у холостого чернорабочего оставался 1 рубль, у семейного чернорабочего, учитывая расходы на детей, получался большой дефицит бюджета, у холостого квалифицированного рабочего оставалось 10-15 рублей, у семейного квалифицированного рабочего ничего не оставалось, но получалось обойтись без дефицита бюджета (источник: Санитарные условия коечно-каморочных квартир в рабочих районах Москвы. Доклад комиссии по обследованию коечно-каморочных и ночлежных квартир в Москве, читанный на заседании Санитарной группы 31 мая 1899 года. М. 1899).   

    

В 1901 году среднестатистический одинокий (бессемейный) рабочий Кальмиус-Богодуховских копей Донбасса имел среднемесячную оплату труда в 23 руб. 17 коп., а на свое содержание в месяц тратил в среднем 15 руб. 33 коп. (источник: Либерман Л. «В стране чёрного золота. Очерк развития заработной платы и революционного движения горнорабочих Донбасса. М-Л.1926).

 

В 1902 году при средней месячной зарплате семейного шахтёра Донбасса в 24 руб. расходы на питания и одежду (только на это!!!), по данным обследования 200 шахтёрских семей, составляли на него самого - 12 руб. 33 коп., на его жену – 9 руб. 24 коп., на их двоих детей – 9 руб. 24 коп., что на 6 с лишним рублей превышало месячный доход рабочего (источник: Либерман Л. «Условия труда горнорабочих в Донецком бассейне». Вестник фабричного законодательства и профессиональной гигиены. 1905, № 1).   

 

В 1903 году полковник В.И.Руденков, входивший в Комиссию по улучшению быта рабочих военного ведомства, провёл исследование бюджетов рабочих Ижевского оружейного завода, в ходе которого было установлено, что их месячная заработная плата колебалась от 5 руб. 51 коп. до 30 руб. 81 коп., а их средняя зарплата составила по заводу 17 руб. 50 коп. Заводская зарплата была основным источником существования рабочих - 92,6% всех их доходов. Главными статьями расходов у рабочих являлись питание - 60,7% всех их доходов, одежда - 20,8% всех их доходов, плата за жильё и отопление или содержание собственного дома - 9,6% всех их доходов; ни на что другое денег у рабочих не было (источник: Труды Высочайше учреждённой Комиссии по улучшению быта рабочих военного ведомства. Спб. 1905).

 

В 1906 году на Камско-Воткинском казённом заводе средняя годовая зарплата рабочего составляла на сталелитейном заводе 322 руб. 41 коп – то есть 26 руб. 87 коп. в месяц, в каменном цеху – 166 руб. 46 коп., то есть 13 руб. 87 коп. в месяц, в меднолитейном цеху – 252 руб. 02 коп., то есть 21 рубль в месяц, в чугунолитейном цеху – 281 руб. 11 коп., то есть 23 руб. 43 коп. в месяц, в листокатальном цеху – 265 руб. 29 коп., то есть 22 руб. 10 коп. в месяц, в сварочном цеху – 393 руб. 80 коп., то есть 32 руб. 82 коп. в месяц, в токарном цеху – 353 руб. 80 коп., то есть 29 руб. 48 коп. в месяц (источник: Шишкарёва Ю.Ф. «Материалы о численности, составе и положении рабочих кадров Камско-Воткинского казенного завода в начале ХХ века». Статья в книге «Из истории заводов и фабрик Урала. Сборник статей. Материалы к истории рабочего класса Урала. Свердловск, 1963).   

 

В 1908 году в Санкт-Петербурге найм отдельной комнаты обходился в 30 рублей в месяц, пуд (16 кг) пшеницы стоил 2 руб. 50 коп., мешок картофеля – 1 рубль, фунт мяса (453 грамма) – 12 копеек, бутылка водки – 30 копеек, бутылка коньяка – 1 рубль 50 копеек, пара ботинок – 8 рублей, пара яловых сапок – 7 рублей (источник: Дневник А.Е.Снесарева. 1918 г. Л.872 (Архив семьи Снесаревых).

 

С такими низкими зарплатами и высокими ценами выходом для большинства российских рабочих было недоедание, ограничение себя в удовлетворении менее жизненно важных потребностей, аренда самого что ни на есть убогого жилья, отправку на работу жён, малолетних и достигших подросткового возраста детей. Так, в связи с недостаточностью заработка главы семьи только на предприятиях подотчётной фабричной инспекции в 1901 году трудилось 453352, 1908 году – 546346, а в 1913 году уже 723913 замужних женщин. Труд малолетних с 1901 по 1913 год на данных предприятиях официально оставался на одном и том же уровне, зато привлечение к труду подростков в этот период существенно возросло: с 146177 в 1901 году до 224932 в 1913 году. Это удешевляло для капиталистов стоимость рабочей силы взрослых рабочий, ведь как я уже говорил выше, женский и детский труд оплачивался значительно ниже, что было прямо признано на упомянутом мной выше состоявшемся в 1905 году съезде фабричных инспекторов. На нём было сказано: «Вообще, труд женщин и подростков оплачивается чрезвычайно низко, количество же тех и других, особенно в прядильноткацкой промышленности, возрастает с каждым годом, рабочие мужчины жалуются, что женщины и подростки «цену сбили» и на их работу».   

 

Да, среди рабочих была так называемая рабочая аристократия – высококвалифицированные работники, владеющие диковинными для того времени профессиями (типа электрика, электрогазосварщика), или требующими особой подготовки (токаря, фрезеровщика и т.д.). Их зарплата была повыше, чем у прочих рабочих, и в сравнении с последними они имели несколько более лучшее материальное положение. Но, во-первых, зарплата рабочей аристократии была тоже не шибко высокой (что видно, в том числе, и из приведённых мною выше примеров), а во-вторых, численность рабочей аристократии была очень небольшой и, как говорится, погоды не делала.    

 

При этом в то время в России как обычных рабочих, так и рабочую аристократию в равной степени одинаково доставала и другая проблема: неудовлетворительные условия труда и крайне низкая техника безопасности, которые полностью зависели от усмотрения работодателей со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. Рабочие работали в душных, пыльных или, наоборот, насквозь пронизываемых сквозняками помещениях, без респираторов, с тусклым освещением, ну и т.д. Производственный травматизм среди рабочих был очень высок! Многие из них в результате производственных травм оказывались инвалидами или погибали. Ситуация чуть-чуть улучшилась, когда в 1903 году Николай II (опять же под давлением забастовок рабочих) законодательно утвердил «Правила о вознаграждении потерпевших вследствие несчастных случаев рабочих и служащих, а равно членов их семей в предприятиях фабрично-заводской, горной, горнозаводской промышленности». Закон обязывал хозяев, указанных в нём (то есть не всех!!!) предприятий, вознаграждать рабочих за утрату трудоспособности в результате несчастного случая по причине и в результате заводских работ. Однако Правила предусматривали лазейку для работодателей: те освобождались от обязанности вознаграждать пострадавших рабочих, если производственная травма происходила по неосторожности самих рабочих (то есть в подавляющем большинстве несчастных случаев!!!). В итоге Правила оказались почти не действующими!  

 

Получавшие низкую зарплату российские рабочие (то есть без малой части все!!!) жили при Николае II в кошмарных жилищно-бытовых условиях. Холостяки размещались в рабочих заводских казармах, в которых имелись кровати с постелью или даже без неё (как правило, персонально не закрепленные за ними; то есть каждый раз после рабочих смен рабочий ложился отдохнуть на разные кровати и если она была с постелью, то само собой редко когда со свежей!!!). Каких-либо персональных шкафчиков и тумбочек в рабочих казармах не предусматривалось.

 

Семейные рабочие жили либо в заводских бараках, либо, кто был побогаче, снимали углы (в комнате четыре угла – по углу на каждую семью, углы занавешивались простынями) – в сравнении с ними будущие сталинские коммуналки можно считать просто суперкомфортабельным жильём.      

 

В принципе, тяжёлое материальное положение рабочих в России было вполне логичным. Именно за счёт низкой оплаты их труда, а также ввиду отсутствия социальных обязательств перед ними капиталистов в стране в начале ХХ века более-менее успешно и развивалась капиталистическая промышленность. Капиталистам (в том числе иностранным) в таких вольготных для них условиях было экономически выгодно вкладывать свои деньги в развитие российской промышленности. Но рабочим от этого, понятное дело, было не легче!

 

А кого винили в своих бедах российские рабочие? Кого угодно, но только не царя-батюшку! Их пронизанное наивным монархизмом сознание не позволяло им прийти к умозаключению, что Николай II заодно с капиталистами. Более того, они, словно дети, полагали, что Николай II не знает о их бедах, что его сановники, министры, прочие владельцы заводов, газет, пароходов скрывают от него правду о бедственном положении народа. Они искренне верили в царскую доброту, в то, что царь хороший и теоретически, если они смогут довести до него всю правду о своих нуждах и тяготах, сможет им помочь, ведь он царь – любое его слово закон!

 

Да, в начале ХХ века в России уже имелись революционные партии, которые проводили агитацию среди рабочих и объясняли им, что царь и капиталисты – это одна шайка-лейка, избавиться от гнета капиталистов невозможно, не избавившись от самого царя! Речи революционеров рабочие слушали, однако по причине всё того же наивного монархизма в своём большинстве относились к ним с недоверием. Но возникал вопрос: как долго продержится такое недоверие? Ответ на него царскую власть не мог не волновать.

 

О том, что в рабочей среде бытует наивный монархизм знал не только Николай II, знали об этом и царские чиновники, среди которых был служивший в Департаменте полиции МВД Российской империи С.В.Зубатов (являлся руководителем Московского охранного отделения – органа, занимавшегося вылавливанием и обезвреживанием революционеров; в молодости, кстати, какое-то время был сам увлечён революционными идеями и даже посещал кружки народовольцев). Он, учитывая веру рабочих в царя, придумал оригинальную идею: создать подконтрольные полиции легальные рабочие организации, которые эффективно отстаивали бы экономические интересы рабочих, но полностью обходили стороной политические вопросы. В случае успешной реализации данной идеи появлялся шанс увести рабочих из-под влияния революционеров, отделить рабочее движение от движения революционного. (Судя по высказываниям Зубатова, которые я изложу ниже, могу предположить, что он сам был подвержен наивному монархизму!!!).      

 

    Заручившись поддержкой дяди Николая II - московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича (тот хотя и слыл отпетым содомитом, но, похоже, политически был более дальновидным,  нежели племянник), Зубатов стал проводить встречи с рабочими, в ходе которых убеждал последних, что царское правительство не является их врагом, что они и при монархическом строе могут добиться удовлетворения своих интересов. Проповедь Зубатова имела успех: среди рабочих ему удалось обрести ряд сторонников, которые вскоре подали ходатайство о создании в Москве рабочего общества. Данное ходатайство в 1901 году было московскими властями удовлетворено!

 

    Названо было рабочее общество так: «Совет рабочих механического производства». В Совете профессорами Московского университета П.Г.Виноградовым и А.А.Мануйловым читались лекции о пользе капитализма, была создана касса взаимопомощи. Совет принимал жалобы от рабочих и выступал в их защиту, когда те притеснялись фабрикантами. В таких случаях Зубов и московский обер-полицмейстер Д.Ф.Трепов оказывали Совету поддержку и производили давление на фабрикантов, чтобы те пошли на уступки рабочим. В феврале 1902 года Совет даже организовал забастовку на Шёлковой мануфактуре и в течение месяца выдерживал противостояние с её администрацией! В этом же месяце Зубатов вывел на улицы Москвы рабочих, входивших в Совет. С иконами и хоругвями под пение государственного гимна «Боже, царя храни!» по центру города прошли около 50 тысяч человек и возложили венок к памятнику императора Александра II в годовщину отмены крепостного права в России. Подобное количество рабочих революционеры в то время собрать не могли!

   

   Зубатов успел создать подобную рабочую организацию и в Санкт-Петербурге, куда в октябре 1902 года он был переведён на должность заведующего Особого отдела Департамента полиции (она получила название «Санкт-Петербургское общество взаимопомоществования рабочих в механическом производстве»). Но внезапно его карьера оборвалась. Заводчикам и фабрикантам не нравились зубатовские организации, так как те, несмотря на подконтрольность полиции, всё же создавали им лишние проблемы и хлопоты. Они жаловались на Зубатова двум ключевым министрам царского правительства: министру финансов Ю.В.Витте (тот был ярым сторонником  представителей торгово-промышленных кругов страны и воспринимал попытки Зубатова создать реально, а не фиктивно действующие легальные рабочие организации как недопустимое посягательство на права и капиталы фабрикантов; в этом духе он обрабатывал и Николая II) и министру внутренних дел В.К.Плеве (тот считал, что с рабочими цацкаться нечего и был сторонником репрессий по отношению к ним; Николая II такой жёсткий настрой министра вполне устраивал). В итоге положение Зубатова зашаталось и он в августе 1903 года был отправлен министром Плеве в отставку. (Кстати, сам Плеве в июле 1904 года был убит в результате устроенного партией социалистов-революционеров (сокращённо - эсерами) теракта).  

 

Зубатовские организации, лишившись в лице Зубатова своего покровителя и негласного руководителя, оказались в подвешенном состоянии. Московская организация впоследствии пришла в полный упадок и умерла, а вот питерская, слегка видоизменившись и сменив своё название, фактически продолжила своё существование (конец ей положило только уже Кровавое воскресенье). Более удачная судьба питерской организации сложилась благодаря тому, что, ещё пребывая на государственной службе, Зубатов искал харизматичных личностей, которые могли бы активно работать в созданных им организациях и нужным полиции образом влиять на рабочих. И, по крайней мере, одного такого яркого человека он нашёл, звали его - Георгий Аполлонович Гапон!

 

Гапон имел малороссийское происхождение (родился в Полтавской губернии, сейчас бы его назвали украинцем, у него и в речи чувствовалась украинская певучесть). По профессии он был священнослужителем (окончил Полтавскую духовную семинарию), с 1899 года работал в Санкт-Петербурге священником в различных православных церквах, в которых показал себя талантливым проповедником (послушать его проповеди приходили толпы верующих). Среди его прихожан были и питерские рабочие, пообщавшись с которыми, он заинтересовался рабочим вопросом.

 

Вот что впоследствии писал по этому поводу в своих воспоминаниях сам Гапон… «Сблизившись с рабочими, я изучил условия их жизни и находил, что действительно, они очень тяжелы. В Петербурге числится свыше 200 тыс. рабочих, большая часть которых работает в ткацких мастерских и на механических заводах и сосредоточена в рабочих кварталах города. Заработок их равняется 14 руб. в месяц и больше, и только самые лучшие рабочие получают до 35 руб. Мастера часто относятся к ним грубо и несправедливо, вымогая взятки под угрозами расчёта, и оказывают предпочтение своим родственником и друзьям. В случаях недоразумений между мастерами и рабочими фабричные инспектора становятся почти всегда на сторону хозяев, всеми силами стараясь принудить рабочих к уступке. Даже фабричные доктора, оплачиваемые хозяевами, их верные слуги, и при несчастных случаях дают такие свидетельства, которые лишают потерпевших рабочих права на вознаграждение. Такое отношение к рабочим со стороны хозяев, начальства и полиции, которые действуют сообща, чтобы помешать им добиться справедливости, всё более и более озлобляет рабочих. Тогда я понял, что если сплотить всю эту массу рабочих и научить её, как отстаивать свои интересы, то какое громадное влияние это оказало бы на улучшение условий труда в России». (Прошу, уважаемые читатели, обратить внимание на то, что Гапоном в своих воспоминаниях упомянуты, по сути, те же обстоятельства, которые я привёл выше, описывая положение рабочих в России конца ХIХ-начала ХХ веков!!!).

 

В 1902 году на Гапона обратило внимание Санкт-Петербургское охранное отделение, пригласило его для беседы, вскоре после чего организовало ему встречу с Зубатовым. Как воспоминал потом Гапон, встреча эта прошла так… «Мой коллега Михайлов, - сказал Зубатов с приветливым движением руки, - хорошо отзывался о вас. Он говорит, что вы в постоянном общении с рабочими, имеете свободный к ним доступ и оказываете на них большое влияние. Вот почему я так рад познакомиться с вами. Я сам ставлю единственной целью своей жизни помощь рабочему классу. Вы, может быть, слышали, что я сперва пробовал это сделать, находясь в революционном лагере, но скоро убедился, что это был ложный путь. Тогда я сам стал организовывать рабочих в Москве и думаю, что я [пре]успел. Там у нас организация твёрдая. Они имеют свою библиотеку, чтение лекций и кассу взаимопомощи. Доказательством того, что мне удалось организация рабочих, служит то, что 50 тыс. рабочих возложили 19 февраля [этого года] венок на памятник Александру II. Я знаю, что и вы интересуетесь этим делом, и хотел бы работать вместе с вами». При этом он пригласил меня приехать на следующий день для дальнейшего выяснения этого дела».

 

 На следующий день новая встреча с Зубатовым действительно состоялась. Вот как в своих воспоминаниях описал её Гапон (самое важное подчеркну)… «На другой день я поехал к Зубатову на его квартиру в департамент полиции. Он крайне любезно принял меня в своём роскошном помещении, и мы проговорили до 3 часов ночи. Он долго развивал свои взгляды на политические и социальные вопросы и своё мнение о способах улучшения быта рабочих классов. «Наше счастье в том, - сказал Зубатов, - что у нас самодержец; он выше всех классов и сословий, и, будучи совершенно независим на этой высоте, он может быть противовесом власти. До сих пор царя окружали люди высших классов, которые влияли на него в свою пользу. Нам же надо организовать так, чтобы и народ мог влиять на царя и быть противовесом влиянию высших классов, и тогда царствование его будет беспристрастно и благодетельно для нас».

 

Кстати, могли бы созданные Зубатовым рабочие организации решить в Российской империи обострившийся рабочий вопрос и тем самим уберечь её от революции и краха? Теоретически могли! Ведь к чему стремился Зубатов? К тому, чтобы само самодержавное государство организовывало рабочее протестное движение и не только взяло его под контроль, но и предоставило императору Николаю II политические структуры и социальную базу, опёршись на которые он, обладая юридически неограниченными властными полномочиями, смог бы надавить на капиталистов и законодательно принудить их пойти на уступки рабочим, выполнив если не все, то многие из их экономических требований. Однако Николая II зубатовский проект, в том виде в каком он задумывался самим Зубатовым, увы, не увлёк. Сей проект царской властью был пущен на тормозах и свёлся лишь к тому, чтобы хоть на какое-то время тупо отвлечь внимание рабочих от революционеров, призывавших к свержению самодержавия. При этом царь-император не планировал в обозримом будущем реально улучшать положение рабочих. С таким подходом зубатовский проект был, конечно, обречён на неудачу, ибо долго пудрить мозги российским рабочим, ничего не давая им, естественно, было невозможно. (Вот, например, в чём видел предназначение зубатовских организаций министр финансов С.Ю.Витте (самое важное подчеркну)… «Нужно делать то же, что делают революционеры, то есть нужно устраивать всякие полицейско-рабочие организации, защищать или главным образом кричать о защите интересов рабочих, устраивать всякие сборища, общества, лекции, проповеди, кассы… Нам нужно лишь спокойствие, то есть сохранение полицейско-государственного режима, дающего внешнее спокойствие»).  

 

Ну, а Гапон заинтересовался предложением Зубатова и приступил к ознакомлению с положением дел в созданных тем организациях: как в питерской, так и в московской. (Вообще, Гапон на поверку оказался человеком очень политически амбициозным и к тому же готовым пойти буквально на всё ради достижения собственных политических целей, за что в конечном итоге и поплатился жизнью, о чём я ещё расскажу в конце статьи). Впоследствии в воспоминаниях своё решение сотрудничать с Зубатовым (то есть с полицией!!!) он обосновывал так (самое важное подчеркну)… «Мне было ясно, что лучшие условия жизни наступят для рабочего класса только тогда, когда он организуется. Мне казалось, и моё предположение впоследствии подтвердилось, что, кто бы ни начал эту организацию, в конце концов она станет самостоятельной, потому что наиболее передовые члены рабочего класса, несомненно, возьмут верх. Вот почему, после долгих колебаний, я решил, несмотря на испытываемое мною отвращение [к полицейскому контролю], принять участие в начальной организации и попытаться, пользуясь Зубатовым как орудием, постепенно забрать контроль в свои руки. Сделав вид, что я согласен помогать этим слугам самодержавия, я получу свободу сношения с рабочими и избавлюсь от необходимости постоянно прятаться от полицейских сыщиков… Когда мои собственные люди заменят назначенных по указанию полиции лиц и заслужат уважение и доверие всех рабочих, у меня будет группа помощников, готовых руководить народом в нужный момент».   

 

Правда, к активной работе в зубатовских организациях Гапон приступить не успел, поскольку Зубатов, как я уже сказал выше, вскоре был отправлен на покой и полностью отошёл от политических дел. Но уже спустя несколько дней после этого (в том же августе 1903 года) к Гапону явилась делегация рабочих, входивших в состав зубатовской организации Санкт-Петербурга, и обратилась к нему с просьбой принять её в свои руки. И он согласился!

 

    Гапон с жаром взял за дело. Он решил реорганизовать зубатовскую организацию на новых началах. Превратить её в нечто подобие профсоюза, независимого от полиции и от любых иных властей. Рабочие, являвшиеся откровенными полицейскими агентами (Зубатов напичкал ими организацию ранее), были им изгнаны из её рядов. Он поменял наименование организации. Отныне она стала называться «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г.Санкт-Петербурга». Причём зарегистрирована данная организация была официально в соответствии с законодательством того времени.